Троицкое оказалось большим селом. Его население ещё оставалось на месте, но на улице уже ощущалось беспокойство. В поле никто не работал. Жители группами собрались возле домов. Если пришла армия – значит, что-то здесь ожидается зловещее.
В тот же день комбат направил заставы к переправам через Дон, в само село Троицкое, южнее его – в Новопавловку и севернее села. Всего по фронту батальон занял около двадцати пяти километров.
Ночь прошла спокойно, а с утра через расположение батальона в одиночку и группами потянулись пешие, конные, а кто и на повозках, люди наших отступающих частей. Отходили южнее Троицкого через переправу у Новопавловки. Отступающие говорили, что немцы заняли уже Старый и Новый Оскол. Вскоре и здесь появилась вездесущая немецкая авиация. Принялась усиленно бомбить переправы и дороги, по которым отходили на восток наши войска. На дальних от нас дорогах постоянно видны были чёрные разрывы фугасных бомб. Особенно сильно бомбили переправу у Новопавловки. Гненный решил сам побывать там и посмотреть, как себя чувствуют наши курсанты. С собой взял комиссара, а мне приказал остаться в штабе батальона (При выполнении боевого задания я выполнял обязанности старшего адъютанта комбата – его заместителя).
Гненный с Ивановым ушли и я больше никогда Гненного не увидел. У переправы ему разворотил ногу крупный осколок разорвавшейся рядом бомбы. Его тотчас же отправили в госпитель и при эвакуации его добила следующая бомба во время налёта немцев на санитарный поезд… Судьба… Во время войны не редко присходят странные совпадения, роковые и счастливые. Роковых больше.
Возвратившийся комиссар передал последний приказ комбата: в командование батальоном вступить его заместителю комроты старшему лейтенанту Дачникову. Мне оставаться адъютантом старшего.
Наши курсанты держали себя на переправах без прувеличения геройски. Во время напряжённой бомбёжки офицеры ремонтировали повреждённые бомбами мосты, тушили горящие со снаряжением автомашины. Неколько офицеров-курсантов погибли, некоторые получили ранения.
Батальон действовал изолированно. Посланный для связи с бронепоездом офицер вернулся и доложил: бронепоезда на месте нет – ушёл в неизвестном направлении. Штаб 2-го учебного полка не давал о себе знать и мы понятия не имели, где он находится. При выделении батальона из состава полка никаких указаний о поддержании связи с полком никто не получал. Кто действовал правее нас, кто левее и действовал ли вообще – полная неизвестность… Печальное, но очень наглядное для курсантов курсов усовершенствования командгого состава учебное пособие «усовершенствования». А разрозненные толпы отступающих продолжали двигаться мимо нас на восток.
Оружия у нас не хватало, транспорта не имелось почти никакого и мы решили пополнить то, и другое за счёт этих отступающих одиночек. Они двигались, что ни говори, в тыл, а мы оставались на рубеже обороны, готовые вступить в бой, этих же отступающих прикрывая. Автоматов в батальоне не имелось совсем. Вот мы и взяли или, можно сказать, одолжили их у проходящих ездовых и просто одиночек. Обзавелись верховыми лошадями с сёдлами и десятком повозок с упряжками. Почувствовали себя если не хозяевами положения, то как-то более уверенно.
Оставлять свои позиции мы не имели, конечно, никакого права. Но при этом не знали, откуда и от кого такого приказа ждать и ждать ли вообще. Никакой связи ни с кем так и не было, и не предвиделось, пожалуй, до конца войны… Неожиданно, для нас, на левом берегу Дона заняли оборону нивесть откуда взявшиеся гвардейские части. Командование батальона приняло решение отвести его на соединение с полком – то есть, идти в Самойловку, как говорилось об этом ещё в Воронеже. Но пришлось задержаться на Дону ещё на сутки. Следом за отступающими в Новопаволвку пробрались до роты немецких автоматчиков, открыли «психическую» пальбу, для наведения паники – окружили, мол. Выделили против них полтора взвода наших курсантов. Пригодились и взятые у отступающих автоматы. В течение суток курсанты вели с ними бой, пока не ликвидировали. Заодно и их «шмайсерами» обзавелись.
Пошли на восток. Первый ночлег устроили на хуторе Шевченко. Здесь же остановились переждать до утра и другие воинские части. Улица наполнилась народом. Над хутором кружила заунывная «рама», немецкий самолёт-разведчик. Прозвали его рамой за двойной фюзеляж с перекладиной. Что-то высматривал… На неё никто не обратил внимания. Но «рама», по гнусному обыкновению немецких воздушных разведчиков, прежде чем улететь, на прощанье сбросила две бомбы. Осколком убило женщину, стоявшую на улице возле своей хаты…
Не дождавшись утра, едва отдохнув, батальон пошёл дальше. Поторопиться заставили опасения: немцы могут начать наступление южнее Воронежа, чтобы обойти его, тем более, что на этом направлении сил наших было немного. Но, видимо, и немцы не имели здесь достаточной для развития своего успеха мощности.
Конец ознакомительного фрагмента.